Традиционное языческое вероисповедание в городе теперь сосуществовало одновременно.
Видите, что без установки мушкета наводчик полностью контролирует траекторию пули. И чтобы это сработало, наводчик, назовём его Гейли или Йонгкайнд, должен тесно сотрудничать с лейтенантом, командующим "огонь". То есть, с Эгремонтом. Эгремонт участвует в заговоре? Йонгкайнд сказал, что Эгремонт был пьян и беспорядочно размахивал руками. Но Йонгкайнд говорит, что Эгремонт не смотрел ни на какую цель. Он пал жертвой обмана? Но где он? Я всех спрашивал, но так ничего толком и не услышал. Я слышал слухи, что он в Генуе. Йонгкайнд говорит, что в Виржинии. Для шести недель это слишком длинный путь. Что он там делает? Все говорят, то же самое. Стыд, вина, позор. Он прячется. Он на корабле, принадлежащем Энджелену. Виржиния? Табак? Энджелен оттяпал кусок табачного рынка в Виржинии. Но это произошло случайно. Халатность. Я абсолютно уверен, что Эгремонт не имел к этому никакого отношения. Мы должны нарисовать его на картине. В Амстердаме есть какое-нибудь его изображение? Его должен был рисовать Пинкеной, так что, может, в Гааге. Выстрел прогремел над головой Энджелена. Маттиас говорил, что от звука все подпрыгнули, так что, его не ждали. Застрелен двенадцатилетним мальчиком, слишком юным, чтобы быть солдатом. Это мог быть Гораций Эйкен. Он из приюта. В тот день он выходил пострелять. Тогда шел ливень. Марита говорит, что он вернулся промокшим до ниточки, весь дрожал и не разговаривал. Позже пришёл Дирк и рассказал всем, что убили Хассельбурга, а Гораций сказал ему заткнуться, а затем заперся в укромном месте. Дирк рассказал всё подробно. Его поймали и сказали ему молчать и никому не говорить, что он видел. Только он укусил Йонгкайнда за запястье и сбежал. Йонгкайнд сказал, что его укусила собака. Где сейчас Гораций? Он на корабле, принадлежащем Энджэелену, где-то на Азорских островах. Он оставил записку Марите, которую она держит в промокшем от слёз платке в лифе платья. Не странно ли, что и Горация, и Эгремонта нет в Амстердаме? Я не понимаю. Зачем бы Гораций согласился на это? Марита говорит, что его заставили. Свобода от Кемпа. Это Кемп его заставил? Кемп застукал Горация и Мариту вместе. Господи, им же всего двенадцать и тринадцать. Марита говорит, что любит его. А Кемп что это изнасилование. Они собирались перебраться в Новый Амстердам, голландское поселение в Америке. Кемп обвинил Горация в том, что тот выплеснул горячий кофе в лицо Марите. Может, он хотел, чтобы это выглядело проявлением ревности? Если бы Гораций не сделал того, чего хотели заговорщики, его бы обвинили в изнасиловании.
Марита, как и Мариеке, дочь Кемпа. Да, она бросилась с крыши Вестеркерк. Нельзя винить Горация. Его подставили. Заговорщики знали, кто он такой, а теперь я могу доказать, что и мы тоже знаем. Мы можем включить его в картину, не лицо, а имя Гораций Эйкен, дуб. Дубовая листва. Это рука не Ваннинга Кока. Похоже, она не соединена с телом. Это наблюдение или критика? Но ты права, это не рука. Это принадлежит Пирсу Хассельбургу. Гейли выглядит умней в своём красном одеянии, хотя его красный нос сливается с красным жакетом. Дай сюда. Что здесь делает пёс Вульфи? Лает на Йориса. Видите его? Он, как обычно, делает что-то грязное, но мелочное, потому что пёс просто лает. Маттиас, похоже, не знает, что делать с этим мушкетом. Тоже мне, новость. Он настолько близорук, что не видит и в двух шагах перед собой. Влюмфельд отрастил усы. Влюмфельд говорит, что когда чисто выбрит, то он это он, а когда носит усы, значит, играет. Ведь так, Титус? И мы видим, что здесь он играет. Мне кажется, что им всем следует быть в усах, потому что похоже, они все играют. Давай, немного развлечёмся. Что там у тебя под юбкой?
Нет, нет, нет, послушай. Приставать к прислуге? Он дотронулся до тебя хоть одним своим грязным пальцем, Хендрикье? Мямля с жирным задом. Заткнись, Ван Рейн. Плохой мальчик, сын богача, который сделал деньги на специях, потом купил титул, передал своему сынку, чтобы тот втоптал его в грязь. Лорд Влаардинген, человек с купленным титулом. Сколько он стоит? Тридцать тысяч гульденов от добрых бюргеров Роттердама, которым нужна новая крыша для городского Совета? Заткни свою пасть, Рейн. Чёртов мельник из Лейдена. Давай-ка, вспомним хорошие манеры и эту чёртову любезность в моём доме, дрянь такая. Ты унаследовал купленный титул, чтобы улучшить своё положение.
Перец, мускат, корица, гвоздика в обмен на ерундовую эмблему и бумагу с подписью и печатью с малиновым воском в домике где-то на сомнительном болоте в Маасе, о котором никто никогда не слышал. Влаардинген? Где Влаардинген? Хендрикье, ты знаешь? Влаардинген? Кто ты? Где ты? Для чего нужно искусство, сукин сын Влаардинген? Заткни свой рот, Рейн. Пошёл вон. Свободен. Ты не получишь от меня ни пенни. Поздно, Райтенбурх. Ты уже на картине. Тебя ведёт твой лысый капитан, который всегда хотел пощупать твои шары и засунуть палец в твой зад. Ты отвратная мельничья свинья неизвестно откуда. "Неизвестно откуда"? Отвратная мельничья свинья неизвестно откуда? Ладно, давай поговорим об этом. Давай, раз уж мы здесь. Раз мы начали, я всё тебе выскажу, гомик и хамло. Что тебе говорит твой Ваннинг Кок? "Огонь"? А я ведь все знаю. А теперь убирайся отсюда, пошёл вон с моей кухни, пока я не позвал Кемпа и отцов Города, и тебя не арестовали за разврат малолетнего ребёнка. Ты бы не осмелился, к тому же, Кемп в этом тоже замешан. Ах, ах, ах. Совместный заговор? Оставь нас. Иди-ка отсюда, Хендрикье, потому что маленький Вильгельм в своих туфлях на каблуках собирается подкупить меня. Разве нет, Вильгельм? Давай же, Влаардинген. Вперёд. Сколько? я вышвырну тебя за штанишки и кудряшки. Хендрикье, Рембрандт должен кое-что узнать. Скажи ему, чтобы он пришёл и сам купил мясо. Чего ради? Все ходят туда-сюда. Что это ты как заговорщик? Нам нужно возвращаться. Фемке, я разговариваю. И ты могла бы прийти, если хочешь. Он сам расскажет тебе всё. Что это значит? Ты когда-нибудь уходишь далеко от дома? Если захочу. О чем ты говоришь? Ни о чем. Просто, если бы у тебя было свободное время, и мне интересно. Что интересно? Мог бы я тебя увидеть? Ты сейчас меня видишь. Я очень занята, и меня высоко ценят. Мне некогда слоняться с тобой. Если мы останемся здесь, я положу покупки на землю. Но я часто бываю в саду или во дворе, а там ворота открыты. В грязь. Заткнись. Здесь нет грязи. И кровь. Если ты это сделаешь, я дам тебе в ухо. Ты мог бы прийти и посмотреть, как я лущу горох или собираю редиску. Или ищу вшей у Титуса в волосах. Или посмотреть, как я потрошу кур. Эмблема полка моего отца. Знаешь, это может быть предлогом. Хендрикье, ты можешь избавиться от этих людей? Это личная спальня, а не публичный пивной дом и не чёртова реформистская часовня.
Посмотри, это Титусу, а это тебе. Если ты снова женишься, я хочу, чтобы он был защищён. Я больше не женюсь. Если ты женишься, половина всего, что было у нас, должна перейти к нему, когда ему исполнится шестнадцать. Смотри за ним внимательно, очень внимательно. Я никогда не прощу тебе, если с ним что-то случится. Мой дух вернётся и будет тебя преследовать вечно. Он наше вложение. Мы сделали его вместе. Давай же, вместе позаботимся о нём. Я не хочу, чтобы он очутился в приюте. Тебе следует послушать её. Они иногда делают такое с маленькими мальчиками. Они сделали это и с Горацием. Ради Бога. Спасибо.
Итак, что с картиной? Почти завершена. Значит, я могу уйти.
Я оставалась здесь до сих пор, чтобы увидеть, как ты закончишь работу, на которую я тебя вдохновила. Ты должен поместить деньги куда-то, чтобы сберечь их, все четыре тысячи. Половина того, что я насчитала, лежит в красной лакированной коробке для чая под моей кроватью, в корзине ещё триста, а остальное у Ули. Он тебя не обманет. Он мне обещал. Что же касается этого маленького птенчика, Титус должен поехать учиться в Италию. А у меня будут славные похороны. Саския. Хочу, чтоб меня похоронили на Западной стороне, подальше от Свилинка. Он был таким шумным. А я хочу покоя. Пусть Гиртие оденет меня в вязаное. В той церкви холодно. Говорят, солнце бывает редко на том участке, который ты купил для нас обоих, и это, вероятно, наше проклятие. Боже, нет. Нет, нет, нет. Ты не можешь. Ты никуда не уйдёшь. Брось. Брось. Я хочу, чтобы ты сделал мне китайского чая. Пусть Хендрикье принесёт горячей воды, а Гритие погладит длинные чулки. Я хочу попасть на небо с тёплыми ногами и без следов от подвязок. И я хочу взять с собой турецкий ковёр. Эгремонт? Ты должен быть на пути в Америку, или в Кадиз, или в Алжир, или на Манхеттен, в Калькутту, Макао. Здесь тоже довольно экзотично. Все миры сходятся в Амстердаме. Я собираюсь нарисовать тебя на картине, где ты и должен быть. А где ты спишь? Что? Ты забегаешь вперёд. Зачем тебе, Карл, моя кровать? Ты такая смешная. Я сплю с Фемке, Люсе и Джемте на большой кровати на чердаке рядом с дымоходом, где очень тепло. Ты когда-нибудь ходила по дому в нижнем белье? Прекрати, Карл. Это ты смешной. Он видит тебя в таком виде? Карл, ты меня оскорбляешь. Это шлем Хассельбурга. Он греческий, античный. Я очень сомневаюсь, что он золотой, но очень красивый. Ты ему позируешь без одежды? Ты зашёл слишком далеко. Да, я был пьян, но я не был там. Лил дождь как из ведра. Помнишь тот день? Я был уверен, что от пороха не будет толка. Упражнения в стрельбе были бы пустой тратой времени. Я сидел в палатке с несколькими прачками. Они тоже не работали. И, Рембрандт, мы так напились, что я не мог подняться. И представь, они тоже. Мы свалились на пол прямо на грязное бельё. Я не отдавал никаких приказов стрелять. Это был Клемент Кок, шурин Кока. Кок не трус, но он павлин, красивый павлин, без ума влюблённый в Вильгельма. И Вильгельм, Флорис и Клемент, эти трое гадёнышей, отдали приказ стрелять. Вильгельм получил не только чин лейтенанта, он весь замарался, и знает это. Вот почему он старается доказать, что он бабник. Вез подсказки он не смог бы сделать ничего из того, что хочет Кок. А теперь его могут шантажировать. Вообще-то, их всех теперь могут шантажировать. Ты мог бы их шантажировать. Будь благоразумна, Саския. Мне нужно завершить эту картину. Саския, если тебя больше не будет, мне чаще придётся смотреться на себя в зеркало.
Ладно, зеркало итак все время было рядом, Саския. Чёрт возьми. Мы не прошли весь этот путь вместе, а ты сейчас оставляешь меня. Вернись же. Саския, ты уйдёшь, и я потеряю всё.
Ладно, скажем, я соглашусь с тем, что ты умерла.
Но этот рисунок скажет, дышишь ли ты ещё. Интересно. Это рисунок, отныне и навсегда, будет говорить, что ты спишь. Отныне и навсегда. Можно сказать по рисунку, умерло ли тело, или оно просто спит? Что правильнее? Твоё тело, этот рисунок. О, Саския. Ради Христа, давай же, проснись. Карл, что ты здесь делаешь? Я не хочу, чтобы Вы рисовали меня на картине. Ты уже на ней. Я не хочу быть там. Вы должны убрать меня. Чего ради? Раз я не могу поместить туда твоего отца, то нарисую тебя. Я думаю, Вы порочный человек. Вы годитесь ей в дедушки. Я видел, как Вы на неё смотрите. Карл, не будь глупцом. В чём дело? Что происходит? Я всё сказал. Спасибо, что пришёл. Иди-ка сюда. Я не могу убрать тебя, Карл. Жаль что ты так думаешь, или может мы сильнее накроем тебя тенью? Но, Карл, вы с Хендрикье должны снова стать друзьями. Сегодня в этом доме достаточно горя и без ваших размолвок. Ты очень молод. В следующем месяце, через несколько недель, у тебя снова появится энтузиазм. И твой мир не будет миром Хендрикье. Марита, иди сюда. Мы можем показать Кемпу что мы знаем как он опрокинул кастрюлю. Нет, я не могу. Мариеке, возьми это для сестры. Стань для неё примером. А сейчас, Карл, поцелуй Хендрикье. А потом ради тебя самого и ради всех нас, ты должен уйти. Эта картина посвящена твоему отцу. Она появилась из-за него. Вот так. Иди. Иди. Мой маленький толстенький истеричный друг. Кого это ты называешь толстым? Круг замкнулся. Она мертва. Ты постелил себе рядом с ней. Нет, не так. Это я постелил тебе рядом с ней, а ты туда помочился. Почему? Как так? Ты стал сильным. Хочешь сказать, что я оставил тебя? Вот так здесь делаются дела. Теперь я буду следить. К чёрту. Я видел картину: у тебя проблемы, глупец. Как ты мог видеть картину? Я могу посмотреть, что ты нарисовал? Как ты мог видеть картину? Эта дверь закрыта уже месяц. Как ты просочился туда? Йорис провёл меня через крышу. Змеёныш. Ты должен уничтожить её и начать все заново, или я не отвечаю за последствия. Ты нарисовал себе смертный приговор. Ты не отвечаешь за последствия? Как, чёрт возьми, это относится к тебе? Напрямую, глупец. Меня проглотят вместе со всеми остальными.
Я пытался предостеречь тебя насчёт Де Роя, "Человека в красной мантии", у него мог быть свой план, а ты даже не послушал. Думаю, я выслушал достаточно. Почему бы тебе не убраться, ты, перебежчик чёртов? Да пошёл ты. Я вообще не хотел рисовать эту картину. И если ты изгваздал свои чёртовы ручонки, то это твои проблемы. А теперь пошёл вон. Это похороны моей жены. Чёрт возьми. Чёрт. Старый польский хрыч. Интересно, господа, что картины обычно молчат. И всё же, мы сможем заставить звучать эту картину, этот рисунок, это изображение. Призыв милиции в Пятый полк мушкетёров, Амстердам. Но есть, конечно же, и совсем другой звук. Готовьсь. Эта картина возлагает на джентльменов ответственность за то, что основной звук этой картины выстрел из мушкета. Куда делась пуля? Я обвиняю вас, господа, в убийстве. Что за чёртова самоуверенность? Ты слишком дерзок, писака. Чёрт. Проклятье. Рембрандт, это же абсурд. Вы согласны. Мы согласны. Ты, кровавая задница. Да, ты пойдёшь далеко. Вы просто не выполнили условия договора. Восемнадцать членов этой гильдии заплатили Вам хорошие деньги, чтобы увидеть себя на подходящем групповом портрете. Вы не имели права его ничем дополнять. Да, а где Виллемсен, Лейдекер и Крайсберген? И кто это, чёрт возьми, такой? Если я не ошибаюсь, он похож на кровавого Эгремонта. Его же там не было. Заткнись, дурак. Конечно, он там был. Нет, не было. Он был пьян и ни на что не годен. Он валялся на полу в палатке с прачками. Со своей шляпой на чёртовом фоне. А что здесь делает эта уродка? Так не заряжают мушкет. Я выгляжу как идиот. Она такая, чёрт возьми, тёмная, ничего нельзя разглядеть. Принесите свечи. Она собирает столько тени, что становится просто грязной. Вы же не натравили на нас итальянцев? А, Рембрандт? Где Эйленбург? Он должен быть здесь. Это его вина. Он за всё это ответит. Правильно. Почему бы Вам просто ни поехать в Италию и не посмотреть на картины, а? Раз Вы никогда не были в Италии, то что Вы можете знать об итальянской живописи? Посмотрите на Вормсдитча. Посмотрите, как он его нарисовал. Он похож на клоуна в комедии фарса дель арте. Это Влюмфельд, а не Вормскерк или Вормсдитч. А на мне что-то красное с кисточками, похоже на покрывало с кровати моей жены. Посмотрите на Окерсена. Откуда он взял этот шлем? Он принадлежит Рембрандту. Окерсен так беден, что никогда бы не смог позволить себе шлем. Нет, это не из кунсткамеры Рембрандта, куплен где-то на блошином рынке Йордаане. А его одежда так старомодна. Никто не носит так шлем, если только в театре. Мы должны были выглядеть милицией, идущей на защиту города, а мы похожи на сборище безработных актёришек, примеряющих гардероб. Давайте сожжём эту чёртову мазню. Ты ответишь за это, мазила. У тебя больше нет кредита. И что же, мистер Художник, эта картинка говорит нам? Что Ваннинг Кок гомик, мечтающий запустить свои руки в штаны Вильгельму? Что Вильгельм бабник с большим членом? Что у Кемпа незаконная дочь? Или две? И что у нас произошло убийство? Неплохо. Неплохо. Не подержите это для меня? Это неплохо, но интересно, что же Вы оставили под конец? Вы продемонстрировали связь привычного и непогрешимого, показали нам простых горожан вне казармы, на улицах, а в конце концов эффект был просто смешным, если, конечно, Вы не делали это нарочно? Вы сатирик, Ван Рейн? Это сатира? Вы отказываетесь поехать в Италию, потому что Вы не можете вынести героизма итальянской живописи. Вы высмеиваете нас, Рембрандт, показывая нам пустых итальянских героев? Вы должны знать, наша маленькая голландская республика просто не справится с таким. Мы хотим, чтобы на улицах говорили по-голландски.
Мы хотим, чтобы иностранцы вели себя хорошо, а Республика, завоёванная убийствами, это не наш путь. Мы не убиваем, как итальянцы, римляне. Или убиваем? Или будем убивать? В своей попытке обвинить нас Вы создали забавную карикатуру, которую все забудут, и никто не поймёт. Контекст, как всегда, быстро исчезнет, даже если кто-то догадается, что здесь на первом месте. Вы можете зависеть от этого, жить, несмотря на это, но справедливости здесь не будет. Капитан Хассельбург останется мёртвым, его жена убита горем, его сын Карл уязвлён. А публичный приговор таков: " Случайная смерть во время занятий по стрельбе". Три таких случайных смерти происходят в Голландии каждую неделю уже три поколения. Можете подсчитывать личные очки, рисуя зло, крючкотворство и убийства, но берегитесь. Только посмотрите, что сделал этот лейденский подонок. Кто это дитя? Мариеке, незаконная дочь Кемпа. Несёт кастрюлю с горячим кофе, который изуродовал лицо её сестры. Она несёт и мушкет, держа его наоборот, полная решимости к совокуплению. Ку-ка-ре-ку. Святой Питер Кемп на фермерском дворе трижды отрекается от Христа, хотя он никогда не отрекался от маленьких взносов. Три пронзительные пташки. Энджелен, Йонгкайнд и Кемп. Ку-ка-ре-ку. Моя дама потеряла туфельку. Мой мастер потерял свою волшебную палочку. И не знает, что делать. Я уверен, что не могу мочиться вперёд или назад, и поэтому я мокрый и спереди, и сзади.
Будем притворяться, что нам это нравится, потому что чем серьёзнее обвинение, тем оно опаснее. У него полк милиции выглядит некомпетентным, несущим свои мушкеты, как гомики. Вам понравится эта картина, и все будут вспоминать, как Вам нравилась эта картина. И все, кто заметит, что никто не жаловался, будут правы. Никаких "но", все согласны. Или мы все вместе увязнем в этом, или нас обнаружат и уничтожат. Так не получится. Один за всех, и все за одного. Заткнись, Вормшит. Она будет висеть в Зале милиции, как планировалось, и все будут говорить, как она им нравится. Повесим картину на стену, и через три недели о ней позабудут. И всё должно говорить о том, что и нас тоже позабудут. Значит, я заплатил шестьдесят гульденов, чтобы меня забыли? Я верну тебе твои деньги. Если поднимем шум, то можешь потерять всё. Сейчас Рембрандт петушится, но он непостоянен. Дорогой, несовременный, его дом рушится. У него будут проблемы с продажей дома. Расскажем про его долги. Никто не может быть должником в Голландии. Разрушим его жизнь. Ослепим его. С ним произойдёт несчастный случай. Сожжём эту гадость. Нет, нет, нет, мы его прикончим. Разорим. Он слишком влюбчив. Унизим его. Дискредитируем. Амстердамские кальвинисты считают секс с женщиной равным поцелую с ведром дерьма. Через пять лет его забудут, он уберётся обратно в Лейден, чтобы спрятаться среди папочкиных пыльных мешков. И когда он уйдёт, мы сможем отделаться от этой мазни. Снять для чистки и не вернуть обратно. Спрятать куда-нибудь. Потерять. У нас есть план действий. Это я с Гиртие. Она профессиональная вдова, с дыркой, задницей и тугими титьками. Аппетитная шлюха. Не моется. Пахнет, как моряк. Говорит, как моряк. Я дочь трубача. Держи мою трубу. Держи мою трубу. Дуй в мою трубу. Дай, я подую в твою трубу. Он плачет. Оставь его. Ему полезно немного поплакать. Нет. Принеси его сюда. Он замолчал. Она была и сухой и влажной нянькой, так сказать. Никаких собственных детей. У неё их никогда не было. Её муж умер много лет назад. Мы всегда думали, что у неё есть любовник в военном департаменте Амстельвин. Она жила в моём доме несколько лет, слегка сварливая, акушерка-служанка, и Саския любила её. Они обе были из Леейвардена. Они обе разговаривали по-фризийски. Титус привык к ней. И потом, спустя несколько месяцев после смерти Саскии, однажды ночью я увидел, как она раздевается в буфетной, чтобы помыться. И меня заворожили следы от подвязок у неё на икрах. Небольшой пируэт. Покажи мне, как ты танцуешь?
Ты можешь потанцевать? Ты мне покажи. Я не танцую. Я маленький, толстый мужчина. Я не танцую. Мы все это видим. Сын мельника. Корни не лучше, чем у меня. Это правда. Мельницы и трубы нуждаются в ветре. Помаши руками, как мельница. Вот так? Неплохо. Постой на другой ноге. Всё это объект для рисования? А что лучше ты можешь придумать? Для кого? Для всех? Померяй это. Она воняет. Это бобровая шуба. Что такое бобёр? Североамериканская водяная крыса. Для чего всё это?
Что мы будем делать, ты и я, после того, как мы попозировали и потанцевали? Мы солдаты Амстердама, мы солдаты Амстердама. До этого она была замужем за солдатом. Она знала трюки, которым он её научил. И практиковалась на мне. Мой брат солдат, он играет на трубе. А мой муж горнист.
Каждую ночь я весь выливался в неё. Мы солдаты Амстердама. И если мой шип не был в её дырке, он был у неё в заднице, во рту, ну, а если и не там, то у неё в руке. Солдаты Амстердама. Я забывался каждую ночь, чтобы убежать от мыслей о тебе, Саския. Я был одержим телом Гиртии. Я хотел изобразить себя преступником. Я был в другой пьяной, непристойной, тёплой стране. Лежи так. Не двигайся. Я тебя нарисую. Лежи. Я подарю тебе рисунок. И зачем тогда его делать? Ради удовольствия рисовать.
И удовольствия видеть тебя слегка униженной. Удовольствия унижать тебя, и видеть, как ты это позволяешь. И из-за удовольствия осознавать собственные грехи. Это часть того, что мы делаем с тобой. Хозяин и служанка. Я присмотрю за Титусом. Иди, смотри. Гиртие. Гиртие. Дай, я посмотрю. Я бы не позволил никому завидовать моему удовольствию. Пустая кровать? Дитя Мариеке трудится. Кто это? Она обесчещена. Её лицо изуродовано. Кому-то понадобилось уничтожить её красоту. У неё было такое милое личико. Личико, но у неё всё ещё красивое тело. Тогда, похоже, она подходящая кандидатура для меня. Кому-то не столь удачливому придётся очень много поработать, чтобы понравиться. Мне бы это понравилось. Может, вы присоединитесь ко мне? За полцены двойное удовольствие. Она дочь Кемпа. Тогда, приватную комнату на троих, миссис Ромбут Кемп. Вам не следует так меня называть. Одна для тебя. Ради этих бедных сирот, более несчастных, чем ты, Марита. Одну для моего друга, и одну для меня. Никаких вшей, собак, блох, никаких подглядываний. Зеркала, горячую воду, чистые простыни, ленточки. Ремни, полотенце, расчёску, бритву, нож, свечи, и ножницы. Пиво, спирт, и Библию. Я была дочерью солдата и женой солдата. Меня растили для службы. Ты заставляешь думать о твоих отце и муже самое плохое. Самое плохое, о чём ты можешь подумать, наверное, будет самое меньшее, к чему меня побуждали. К тому же, в своём воображении, ты опустил брата и мужа. Когда они все обнаружили, что я не могу рожать детей, их похоть усилилась, поскольку они больше не боялись, что их излишества раскроются.
Я видел три проплывающих корабля, я чую запах моря. Ты чувствуешь запах моего корабля? "Свинцовое бремя".
Это было глупое вложение. Твоя мать могла бы рассказать мне больше. Мариеке. А где все твои детки? Теперь я живу с Ромбутом. Я работаю у него в буфете. И прихожу туда, где я была счастлива. Я прихожу сюда почти каждую ночь, когда он заканчивает со мной. У нас был малыш. Но у него не было ног. Ребёнок моего отца, он умер. Иди сюда, птенчик. Жизнь такая несправедливая, несовершенная, жестокая, разочаровывающая и невыносимая, и справедливости в ней никогда не будет. Я видел три плывущих мимо корабля. В полчетвёртого утра. Я себе понравилась на той картине. Я всё ещё надеваю серьги Саскии, когда прихожу сюда. Я бы хотела посмотреть на себя на той картине снова, хотя Ромбут говорит, что я не должна. Он говорит, что это дьявольская картина. Я так не думаю. Я была очень счастлива с вами. Господи, Мариеке. Мариеке. Нет. Нет. Я видел три плывущих мимо корабля. Я видел три плывущих мимо корабля. В полчетвёртого утра. Ты изменился. Такое интенсивное отвлечение съедает само себя. Я устал быть твоей жертвой. Ты торжествуешь, нагибая меня так близко к земле, пока мой нос не зароется в твоём дерьме. Раньше ты не был из-за этого таким несчастным. Ты права. Я уже переполнился своей дурной репутацией. Я заплатил тебе огромные суммы в драгоценностях, мехах, посуде, представляя себе, что ты была достаточно опытной шлюхой, и заслужила всё это. Я платил тебе больше, и ты осмеливалась на большее. Но вскоре у тебя не оказалось ничего новенького. Я опустошил весь твой запас трюков. А ты хотела больше и больше. Ты стала слишком большим триумфатором. Титус гуляет по дому с какашками в штанах и болячками вокруг рта. У него вши. Его дерьмо кишит глистами. Вот как. Ты неряха. Шлюха. Хотя зовёшь себя няней. Я видел тебя перед зеркалом, примеряющей ожерелья Саскии. Ты ведь дал их мне. Она их носить уже не сможет. Она мертва. Совсем мертва. Первоначальный контракт на картину исходит от Хассельбурга и Эгремонта. Они пошли к Бисшеру и Кемпу, чтобы всё устроить. Бисшер и де Рой пришли ко мне. Потом стали присоединяться другие военные. Это остаток денег. Я приехал сегодня, чтобы передать их. Затем зашевелились Ваннинг Кок. Они прельстились престижным знакомством со Стюартами и организовали заём под драгоценности английской короны. Чтобы предстать в выгодном свете, им нужно было ввести мушкетёров, когда в город приехала англичанка. Хассельбург должен был уйти. А вместе с ним и неразлучный Эгремонт. Они оба собирались отправиться на переговоры в Ультрехт, когда Ваннинг Кок, Флорис и Клемент придумали свой кровожадный план. Они решили устроить то, что называется несчастным случаем. Кемп позаботился о невинном убийце из приюта, безнадёжно шантажируемом и очень впечатлительном Горации, грозя предъявить ему обвинение в незаконном сексе с тобой, и угрожая тебе, и разбивая твои невинные мечты об Америке, а раз ты не умолкала, и не была послушной девочкой, он изуродовал твоё лицо. Жуткое проявление злобы, за что он никогда не будет прощён. Де Рой обнаружил, что они хотели устранить Хассельбурга, и рассказал мне. Он подумал, что акции не хватало элегантности и тонкости. Он был разочарован. И тогда он обратился ко мне. Это задело его чувство честной игры, но, что более важно, его эстетические чувства. Я пригрозил, что при помощи Саскии передам всё тебе, чтобы ты не брался за эту картину. Чтобы удостовериться, что моё послание дошло, я отправил Якоба де Роя испытать тебя и предупредить, потому что я знал, что меня ты слушать не будешь, а его возможно. Совершенно зря я рассказал о своих опасениях другу Бросту: Флорис и Клемент подслушали нас в купальне и рассказали остальным. Меня осадили со всех сторон. Тития, надень пальто и пойди заплати истинным кредиторам, которые ждут снаружи. Вот их имена. Посмотрим, сможешь ли ты получить подпись на каждом клочке бумажки. Если они не будут или не смогут расписаться за деньги, то я буду ждать их утром. Они хотели последовательности, солидарности, плавного перехода власти, и так как всё было в норме, ничего не изменилось, они продолжали работать с тобой, а потом ты начал работать сам по себе и принял глупое решение для самооправдания нарисовать их осуждение на их же деньги, которые они заплатили тебе. И чем всё кончилось? Сейчас они намерены погубить тебя, и их ничто не остановит, чтобы заткнуть и меня. Это очень печальная месса. Марита, ты дрожишь. Меня порезали. Я ещё не женщина, и меня порезали, чтобы заставить течь кровь. И раз теперь я женщина, они готовят клиентов, и я пойду с ними. Что мне делать, если я не согласна? С моим лицом и историей моей семьи я никогда не найду мужа. Это неправда. Кемп выкинул меня из приюта. Ты можешь жить с нами. Я не могу. Эгремонт мог бы взять тебя в Америку. Нарисуйте мой портрет. Нарисуйте меня красивой, опять. Вы можете это сделать? Рембрандт ничего не рисует с тех пор, как умерла Саския. Тогда, пусть я буду предлогом, чтобы начать снова. Картина может заменить мне лицо, потому что у меня есть ещё красивое тело. Вы его видели. И оно будет ещё прекраснее, по мере того, как я буду расти. И когда миру надоест моё тело, я заберусь ещё выше, чем мама и сестра, и прыгну вниз. В чём дело? Ты остановился. Я открою тебе секрет, который ты никому не расскажешь. У меня один глаз не видит. Вот этот видит хорошо, а этот как в дымке. Если кому-нибудь расскажешь, я буду уничтожен. Кто захочет иметь дело со слепым художником? Я вверяю тебе мой самый разрушительный секрет, но теперь я понимаю, к чему всё это. У меня всегда глаза хорошо видели. Только этот глаз долго ждал, почти тридцать лет, чтобы увидеть тебя. А теперь, терпеливо прождав столько лет, я понимаю, что это лучше для обоих моих глаз. Глаза ждали, чтобы увидеть чудо, и это чудо ты, и теперь этот глаз должен увидеть всю тебя. Это я и Хендрикье. Правда, она мила? На двадцать лет меня моложе. Нет большего дурака, чем старый дурак. Что я могу ещё сказать? Как это случилось? Это случилось, когда мушкет выстрелил мне в лицо, и она вылизывала порох у меня из глаза.
Нет, я так не думаю. Мне тогда было тринадцать.
Значит, когда я не позволил Вильгельму лапать её тело в тёмной кухне. Нет, не думаю, мне было пятнадцать. Это случилось, когда я сидел на крыше, смотря в ночь, и ждал архангела Гавриила из Лейдена, а Хендрикье пришла искать меня со свечой в руке. Свеча осветила твоё лицо лучше, чем любой ангел осмелился бы мечтать быть освещённым в своей невинности и славе. И тогда я влюбился. А я уже выросла, чтобы понять, что ты делаешь, но это было не совсем то, хотя всё ещё было впереди. Ты разочаровал меня, Рембрандт. Я ожидал от тебя чего-то лучшего, чего-то более умного, более знающего. Чего-то менее ограниченного, более универсального, длительного, так сказать. Когда менялись критики, а, де Рой? Почему же ты предупредил меня обо всех этих трюках, так сказать? Я большой театрал, как и ты. Я наслаждаюсь заговорами и интригами, тайнами, загадочными цифрами, изгибами и поворотами, метафорами, множеством возможностей и интерпретаций одного события, и мне нужен талантливый человек, чтобы он работал на меня. Чтобы показал мне настоящее шоу, остроумное и ироничное, и конечно же, чтобы оно заканчивалось довольно красочно. Рембрандт, ты постарался быть реальным. Теперь-то мы знаем, что это невозможно. Ты создал застывший момент в театре. Ты заставил играть костюмы. Они хотели костюмы, мы это знали, но ты побуждал их. И в чём можно быть уверенными, так в том, что мы все знали, что мы в театре. А в театре возможно всё, даже умереть от любви. Если ты подумаешь об этом хотя бы минуту, традиция портретов милиции, которую ты так осторожно нарушил, была традиция, полная чести, участники которой могут сказать: "Смотрите, нас нарисовали. Мы понимаем, что на нас смотрят, и смотрим на вас, в ваши глаза, чтобы доказать это. Мы не реальны, нас нарисовали." Вот что они поняли, и вот чего они хотели. Ты нарушил всё это, Рембрандт. Ты постарался представить, что все эти люди реальны. А они этого совсем не хотели. На твоей картине они толкаются и дерутся из-за реальных вещей зарядки мушкетов, подачи команды, барабанного боя, когда они все хотят встать так, чтобы на них смотрели. "Вот он я, вот моя блестящая форма, как у важного члена этого важного клуба. Я смотрю на тебя, а ты смотришь на меня. Я слежу за тобой, а ты следишь за мной." Но ты считал, что за людьми на твоей картине не наблюдают, поскольку это дефиниция актёра. Актёр учится представлять, что за ним не наблюдают. Итак, все люди на твоей картине актёры, а вовсе не реальные люди. А раз так, ты заставил их заниматься реальными вещами, за исключением, конечно, твоего маленького автопортрета, где ты знал, что за тобой наблюдают. И ты смотришь на нас из старой традиции подобных картин с обожаемым самосознанием. Ты придал себе старомодную позицию и ответственность в новомодной живописи, которая старается отвергнуть позицию и ответственность. Твои картины, Рембрандт, это ложь, обман, надувательство, бесчестие, полное невозможных противоречий, не заслуженных для умного человека. Конечно же, они знали, что их рисуют, и ты знал, что их рисуют, но что ты понял? Зачем же притворяться? Помимо других промахов, которые демонстрируют, что ты совсем не выполнил задание, данное тебе, твоя живопись, Рембрандт, бесчестна.
Настолько, что это совсем не живопись. По своей сути она отрицает свою принадлежность к живописи. Это театральная работа. Он где-то здесь. Среди нас. Он никогда не уйдёт. Он переживает всё, что мы на него наваливаем. Нам надо постараться, чтобы никто нигде и никогда больше не выжил. Его следует разлучить с друзьями. Можно бы использовать Мариту как средство. Убедить его выпить. А потом заставить идти домой одного. Мы слышали, что вчера король Англии официально объявил войну своему парламенту. У англичан гражданская война, а мы богатые люди. Кое-кто в будущем может поспорить, что у Рембрандта был звёздный час, и что появились новые веяния в живописи веселее, дороже, проще, наслаждающиеся шиком и великолепием самодостаточной маленькой республики. И что Рембрандт был злорадным, критичным и циничным и хорошо разбирающимся в мелодраматичных традициях заговоров. Он научился в театре тому, что было совершенно чуждо голландцам. Это могла бы быть больше английская, так сказать, традиция злорадства и заговора, секретности и жестокости, мести. Я не вижу. Где свет? Я ослеп. Ослеп. Я ослеп. Открой глаза, глупец. Нарисованная тьма. Мили и мили. И мили нарисованной тьмы осветит вспышка света. Если тебе повезёт. Аминь. Аминь. Ты в порядке? Хендрикье? Я не сплю? Это был кошмар? О, Боже. Я смотрел в темноту, я видел ночь. Я смотрел в темноту. Это был кошмар. Что случилось? Я встретил двух всадников, которые скакали прямо на меня. Поверни голову к свету. Дай, я посмотрю. Какой свет? Они опрокинули меня. Бросили на землю. Они меня избили. Проткнули мои глаза. Они раздели меня. Вили. Выбили из меня все цвета. Ты в порядке, только пьян. Нет, нет, я не пьян. Всё ещё темно. Это кошмар? Я наблюдал за ночью. Я видел ночь. Хендрикье, Хендрикье, Хендрикье, сейчас, сейчас, сейчас. Я постоянно вижу ночь. Не смей умирать на мне. Посмотри на меня. Посмотри на меня. Я достаточно живая, а у меня в животе есть ещё одна жизнь. Хватит кричать. Где же здесь тьма для тебя? Где здесь тьма для нас? Заговорщики Ваннинг Кок знали, что их правильно обвиняют, и чтобы скрыть свою вину, они мстительно развернули кампанию по постепенному уничтожению благосостояния Рембрандта, его репутации и удачи, чтобы заставить мир поверить, что парадный групповой портрет Рембрандта Амстердамской милиции был всего лишь невинным портретом великолепных солдат, забавляющихся с мушкетами. Рембрандт, умный и перспективный человек, хотя и сын мельника, превратившийся в буржуа, всё ещё собирает деньги, как в деревне, и старается найти себе друзей в таких местах, как парвеню, всё ещё спит со служанкой, потому что не мог бы спать с женщинами, с которыми он мечтал быть равным, хотя и знал, что это не так.
Теги:
предание пятидесятница деяние апостол Фаддей Варфоломей свет Евангилие Армения Библия земля Арарат книга дом Фогарм Иезекииль просветители обращение христианство место начало век проповедь просветитель Патриарх времена царь Тиридатт Аршакуни страна провозглашение религия государство смерть церковь святой видение чудо сын город Вагаршапат Эчмиадзин руки золото молот указ место строительство архитектор форма храм престол иерархия центр группа восток история зарождение организация сомобытность автокефалия догма традиция канон собор вопрос формула слово натура одна семь танство крещение миропамазание покаяние причащение рукоположение брак елеосвящение Айастан нагорье высота море вершина мир озеро Севан площадь климат лето зима союз хайаса ядро народ Урарту племя армены наири процесс часть предание пятидесятница деяние апостол Фаддей Варфоломей свет Евангилие Армения Библия земля Арарат книга дом Фогарм Иезекииль просветители обращение христианство место начало век проповедь просветитель Патриарх времена царь Тиридатт Аршакуни страна провозглашение религия государство смерть церковь святой видение чудо сын